Карл Ругер. Боец - Страница 151

151

Виктория замолчала и закрыла глаза. Так она сидела неподвижно и молча несколько минут. Молчал и Карл, едва ли не физически ощущавший, как борется сейчас Виктория со своей памятью, пытаясь прорваться к тем ее глубинам, которые возникли тогда, когда она еще была зверем.

– Очень смутно… – произнесла наконец Виктория тихим голосом. – Что-то всплывает в памяти, но я никак не могу это что-то ухватить. Такое ощущение, что они охотились на меня. Зачем? Почему? Не помню.

Она открыла глаза и посмотрела на Карла. Ее глаза выражали растерянность, плохо сочетавшуюся с обликом властной и красивой женщины.

– Какая-то женщина, Карл, – сказала она неуверенно. – Какая-то опасность… Что-то связанное с этой женщиной… У нее была снежно-белая кожа, Карл! Снежно-белая…

– Это может быть простым совпадением, – возразил он, хотя на самом деле отнесся к рассказу Виктории очень серьезно, ведь это мог быть след. Но мог и не быть, конечно. Однако интуиция подсказывала, что это все-таки не простое совпадение.

– Может быть, – согласилась Виктория. – Может… Но это единственное, что я о ней помню. Очень белая кожа. Луна, туман, он казался чуть желтоватым, и женщина… Белая кожа, власть, опасность… Это все.

– Ну что ж, – пожал плечами Карл. – Почему бы и нет? Лунная Дева. Других идей у нас все равно пока нет. Выпейте вина, Виктория. Этот рассказ отнимает у вас слишком много сил. Простите.

– Не за что. – По ее губам скользнула тень улыбки. – Мне этот разговор важен не меньше, чем вам. Возможно, даже больше.

Она взяла бокал и выпила его весь до дна.

– Что было с вами потом? – спросил Карл, снова наполняя ее бокал.

– Смотря, о чем вы спрашиваете. – На этот раз на ее губах играла настоящая улыбка. – Йерр от них убежала, чтобы однажды стать Эри. Эри тоже выжил, добрался до Орша и жил там несколько лет тихой, неприметной жизнью, постепенно узнавая и постигая мир вокруг себя. Видите ли, Карл, я поумнела тогда, многое поняла, и Эри, решившийся на превращение в ночь Нового Серебра, был уже совершенно другим человеком. Тем более странно, что в ту ночь он решился на такое серьезное колдовство…

5

– Феона! – сказал кто-то справа от нее. – Нарсиста!

Блистательная, не задумываясь, перевела Виктория. Лучезарная!

Так мог выражаться только флорианец, тем более что мужчина и говорил на флорианском наречии. Виктория повернула голову и посмотрела сквозь глазные прорези своей серебряной маски на высокого кавалера, чьи глаза и лицо выражали высшую степень восхищения.

– Великолепная!

Он был красив и хорошо сложен, богат, если судить по наряду и драгоценностям, и пьян, естественно. Впрочем, пьяны были и все остальные вокруг.

– Элойя! – выдохнул он, встретив ее взгляд.

– Вы ошибаетесь, сударь, – улыбнулась Виктория, предполагая, что движения ее губ под обрезом маски окончательно сведут мужчину с ума. – Я не богиня, я…

Что она собиралась сказать? Какая ложь готова была сорваться с ее губ? Виктория этого так никогда и не узнала, во всяком случае, ее память, омраченная хмелем той колдовской ночи, не сохранила ничего такого, что можно было бы обдумать впоследствии. А в тот момент, когда она должна была начать лгать, флорианец избавил ее от этой необходимости.

– Умоляю вас, госпожа, молчите! – Он был трогательно искренен и уже смертельно отравлен сладким ядом внезапно вспыхнувшей страсти. Он принадлежал ей. Весь!

– Хотите обладать богиней? – спросила она, намеренно понижая тембр своего голоса и подпуская в него волнующей хрипотцы.

У кавалера были вьющиеся каштановые волосы и светло-карие глаза, прямой нос и твердый подбородок. Ей вдруг захотелось попробовать на вкус его губы, и ощутить себя в его объятиях, и…

Почему бы и нет? – подумала Виктория легкомысленно, совершенно не отдавая себе отчета в том, что ею сейчас владеют совершенно несвойственные ей чувства.

Так они познакомились. Это случилось на Ратушной площади Орша, залитой сводящим с ума расплавленным серебром полной луны и горячечными отсветами множества ярко пылающих факелов. Бал Нового Серебра уже начался, но размеренный порядок императорских приемов был сломан всеобщим безумием, и, едва успев начаться, выплеснулся из здания ратуши на городские площади и улицы. Мужчины и женщины – без различия возрастов и социального положения – очевидным образом были не в себе. И дело не только в том, что все они уже поголовно опьянели – а вино и в самом деле лилось рекой, – а в том, что сам воздух этой ночи, который они жадно вдыхали, оказался пропитан безумием и страстью, пронизан потоками магических течений, изменен льющимся с небес колдовским серебром. Однако никто из предающихся сумасшедшему веселью на улицах Орша, и Виктория в том числе, не был способен сейчас увидеть это и понять. Лишь много времени спустя, вспоминая эту ночь и обдумывая то немногое, что сохранила ее память о бале Нового Серебра, Виктория поняла, что сознание ее было подавлено чудовищной смесью природной и рукотворной магии и она сама не ведала тогда, что творит.

В сущности, с капитаном Ги Корвином из гвардейского корпуса Льва Скомороха познакомился не Эри и даже не волчица Йерр. С ним флиртовала внезапно возникшая этой ночью из небытия совершенно новая личность, в которой смешались личности дамы Клариссы и находившейся в агонии графини Виктории Брен. Несчастная флоринтинка, как позже смогла выяснить Виктория, умерла от холеры именно этой ночью в крошечной деревушке в сорока лигах от Орша. Но тогда Виктория всего этого не знала. Прошлое ее внезапно исчезло, однако она этого даже не заметила, ощущая лишь удивительную легкость и головокружительную свободу бытия.

151